Г.Н. ГабричевскийПервопроходец отечественной бактериологии

На протяжении столетий о природе инфекционных заболеваний практически ничего не было известно. Их происхождение объясняли наличием особых «миазмов» – ядовитых испарений воздуха.
Со временем представление о «миазмах» сменилось учением о «контагиях» (Фракасторо, XVI в.). Теория о контагиозных болезнях, передающихся от больного человека здоровому, получила дальнейшее развитие в трудах Д.С. Самойловича (1784), который полагал, что возбудителями инфекционных болезней, в частности чумы, являются мельчайшие живые существа. Однако научное обоснование этого учения возникло лишь в первой половине XIX ст. – периоде бурного расцвета бактериологии, и особенно в XX ст., в эпоху становления иммунологии.

Первые шаги в отечественной бактериологии: опыт европейских коллег и собственные достижения
К 80-м годам ХІХ ст. российские бактериологи внесли немалый вклад в развитие бактериологии. Открытия Пастера и Коха нашли широкую поддержку и развитие в Российской империи благодаря самоотверженной работе передовых представителей отечественной биологии и медицины. Несмотря на отсутствие богатого бактериологического материала, которым располагала лаборатория Коха, российские бактериологи широко применяли последние наработки зарубежных исследователей, изучая наряду с Кохом методику Пастера.
Кроме теоретического и фактического успеха в научной работе, в задачи отечественной бактериологии входил также практический аспект, а именно внедрение в практическую медицину. Однако поскольку бактериологические знания еще не получили широкого распространения среди врачей, эта связь была недостаточной. В то же время организация в стране собственной школы патологов подталкивала клиническую и практическую медицину к предъявлению бактериологии новых требований. К сожалению, на медицинских факультетах университетов будущие врачи не получали даже элементарных систематизированных знаний в сфере бактериологии по той простой причине, что такую важную дисциплину на медицинских факультетах не преподавали.
Решение этого вопроса стало возможным лишь благодаря деятельности тех российских бактериологов и врачей, которые смогли преодолеть разрыв между бактериологией и медицинской практикой и общими усилиями создали отечественную микробиологию.

Стремление к усовершенствованию знаний
Среди ученых, ставших основоположниками отечественной бактериологии, следует особо выделить Георгия Норбертовича Габричевского, жизнь и многогранная деятельность которого оказали огромное влияние на развитие не только отечественной микробиологии, но и Российской медицины в целом. Наблюдая в нервной клинике профессора В.К. Рота разнообразные заболевания и видя собственными глазами, насколько несовершенна медицина в борьбе с этими недугами, молодой экстерн Георгий Габричевский убеждался в том, что без знания основных закономерностей нормальной деятельности нервной системы и первопричины заболевания на успешный результат лечения надеяться бессмысленно. Осуществляя научно-исследовательскую работу в лабораториях Московского университета, молодой специалист приходит к заключению, что некоторые области отечественной медицины отстают от последних достижений западноевропейских стран. Впоследствии Г.Н. Габричевский неоднократно выезжал за границу с научной целью, работая в лабораториях выдающихся ученых Коха и Эрлиха в г. Берлине, Эмериха в г. Мюнхене и Наунина в г. Страсбурге.
Особенно плодотворным было его сотрудничество с будущим Нобелевским лауреатом (совместно с И.И. Мечниковым) Паулем Эрлихом, в берлинской лаборатории которого Габричевский работал осенью 1889 г. В то время немецкий иммунолог проводил ряд исследований по применению различных красителей для избирательной окраски тканей организма и приступал к изучению применения химических соединений для лечения инфекционных заболеваний. Предложенные немецким коллегой методы Георгий Норбертович решил применить в своих исследованиях, в том числе у пациентов с заболеваниями крови. Он четко представлял себе перспективность вопросов, разрабатываемых Эрлихом. Однако, в отличие от своего наставника, уделявшего основное внимание химическому строению применяемых соединений, Габричевский на первый план выдвигал клинический эффект от приема этих препаратов. По просьбе Пауля Эрлиха уже у себя на родине Георгий Норбертович испытывал ряд препаратов при лейкемии, изучая их клиническое действие. Это стало ярким свидетельством того, что Г.Н. Габричевский был одним из первых российских ученых, занимавшихся вопросами теории и клинического применения химиотерапевтических препаратов.

В Париж, к Пастеру!
Молодой ученый стремился в г. Париж, который считался тогда центром бактериологических знаний. Летом 1890 г. Габричевский впервые вошел под своды храма науки под названием «Институт Пастера», в котором познакомился с его основателем и наиболее талантливыми учениками и сотрудниками Луи Пастера – Эмилем Ру и Ильей Мечниковым.
Занимаясь в лабораториях за рубежом, Георгий Норбертович особенно усердно изучал гематологию и бактериологию. Детально освоив гематологическую технику и внеся в нее ряд ценных изменений, он занялся изучением полихроматофилии эритроцитов при различных заболеваниях, а позже – вопросами происхождения кровяных пластинок и гликогенной реакции в лейкоцитах. «Очерк нормальной и патологической морфологии крови» – так называлась изданная в г. Москве (1891) монография молодого ученого. Продолжая работать в этой области, он занялся изучением мокроты и исследованием последней в срезах. Такое углубленное и целенаправленное исследование крови закономерно вызвало вопрос о чувствительности лейкоцитов к внешним раздражениям и, в частности, к изучению явления хемотаксиса лейкоцитов при инфекционных заболеваниях. Эти исследования были выполнены в парижской лаборатории Мечникова, явившись своеобразным звеном, которое связывало всю дальнейшую деятельность Габричевского с учением об инфекционных болезнях и бактериологией. По поводу этой работы И.И. Мечников писал Георгию Норбертовичу, что она его «…очень заинтересовала как проливающая новый свет на деятельность лейкоцитов. Разумеется, она только начало, за которым неизбежно должно следовать продолжение». Такая высокая оценка Мечникова стали своего рода пророчеством, поскольку вся последующая научная деятельность Г.Н. Габричевского была блестящим продолжением его скрупулезного труда.

Per aspera ad astra
Вернувшись в г. Москву с «микробиологическим образованием от Пастера», Габричевский сразу занял ведущее положение в московском врачебном мире. В его лице отечественная наука получила не только специалиста-бактериолога, но и клинициста с основательной общебиологической подготовкой.
Организовав в клинике профессора Черинова гематологическую и бактериологическую лабораторию, Г.Н. Габричевский стал первым, кто начал популяризировать бактериологические знания, ведя курс клинической бактериологии. Тем не менее неопределенное положение бактериологии как науки в большинстве российских университетов, недостаточная техническая оснащенность уже существовавших бактериологических лабораторий представляли собой серьезную преграду на пути широкого внедрения в отечественную медицинскую науку и практику такого важного инструмента распознавания и лечения многих инфекционных болезней.
Не последним фактором, затрудняющим приобщение российской медицины к достижениям европейской микробиологии, являлось и финансирование медицины по остаточному принципу. Сам же Г.Н. Габричевский был весьма стеснен в материальном плане, поскольку постоянного жалованья не получал.
Однако судьба была благосклонна к ученому. Совершенно неожиданно ведомство учреждений императрицы Марии предложило Георгию Норбертовичу занять вакантную должность врача-консультанта при московских институтах этого учреждения. Это предложение было отнюдь не случайным. В ту пору Москва полнилась слухами о талантливом научном исследователе, выдающемся враче, бескорыстно служащем своему благородному делу. Последнее и было фактически основной причиной, побудившей его принять «высочайшее» предложение, устраивающее молодого ученого не только с материальной стороны, но и с научной точки зрения.
Благодаря настоянию профессора Черинова Габричевский совершил несколько выездов в зарубежные лаборатории, что позволило ему в очередной раз убедиться в тесной связи бактериологии с патологией и клинической медициной. Кроме того, Георгий Норбертович ознакомился с работами Ру и Иерсена по получению дифтерийного токсина, а также с исследованиями Беринга и Китазато, проводивших в то время опыты по приготовлению противодифтерийной сыворотки.

Бактериологическому институту быть!
В канун нового 1895 г. Габричевский приступает к лечению больных детей первой сывороткой, изготовленной на родине. Такое совпадение было символичным, поскольку начало нового года как будто возвещало наступление новой эры в российской бактериологии и медицине страны в целом. Прошло лишь две недели после этого памятного дня, и Георгий Норбертович применил сыворотку уже в клинических условиях. К сожалению, широкая организация всех намеченных мер по ликвидации дифтерии как заболевания эпидемического характера не могла быть осуществлена в связи с отсутствием в России сети научно-исследовательских учреждений и недостаточным количеством сыворотки.
Даже скептики осознали острую необходимость открытия в г. Москве специализированного института. И вновь злосчастная проблема финансирования препятствует успешному завершению начатой работы. Так как ждать помощи от властей было тщетно, Габричевский обратился к некоторым авторитетным московским гражданам с предложением организовать подписку по сбору средств на устройство бактериологического института. 14 февраля 1895 г. ректор Московского университета утвердил Габричевского в должности директора института, которым тот руководил до конца своих дней. Сильная загруженность делами, преподавание, работа в ведомстве императрицы и другие заботы не помешали ему интенсивно заниматься научной работой. В стенах института были проведены исследования по бактериологии чумы, начаты и завершены классические работы по возвратному тифу, выполнены исследования по профилактике дифтерии, разработаны некоторые методики в области лечения туберкулеза. Кроме того, была осуществлена огромная работа по изучению малярии в России, созданы первые свечи с эубиотиками и сделаны важные исследования по этиологии и серотерапии скарлатины.
Сделав себе пробную прививку приготовленной им вакцины от скарлатины, Г.Н. Габричевский доказал роль стрептококка в возникновении этого заболевания. Большое внимание он уделял и разработке научных проблем клиники внутренних болезней. Результатом таких трудов стало изобретение пневмоскопа – прибора, позволяющего исследовать звукопроводимость черепа, а также прослушивать колебания воздуха в дыхательных путях легких.
Впервые выступив на Пироговском съезде в г. Киеве (1896) с докладом, посвященном серотерапии возвратного тифа, он вскоре был избран председателем правления Пироговского общества. По его указаниям впервые в мировой медицинской практике в разгар русско-японской войны московским терапевтическим обществом был сформирован и отправлен для участия в боевых действиях противоэпидемический отряд. До этого ни одна армия мира не имела такого подразделения.
И даже смерть этого замечательного врача была свидетельством беззаветной преданности науке и ее идеалам: проводя иммунизацию лошади пневмококками с целью получения лечебной сыворотки против крупозной пневмонии, он, вероятно, заразился массивной дозой пневмококка, в результате чего его организм был сломлен тяжелейшим крупозным воспалением легких.
Дальнейшему развитию идей Г.Н. Габричевского посвятили свою деятельность его ученики и последователи – Н.М. Берестнев, П.В. Циклинская, Л.А. Чугаев, Е.И. Марциновский, В.И. Кедровский, Ф.М. Блюменталь, М.Б. Вермель, многие из которых впоследствии стали основателями самостоятельных научных учреждений в России.

Подготовил Лукьян Маринжа