12 березня, 2017
В отражениях признаний и любви
Размышления о книге «Василь Братусь. Незабутні зустрічі» (Київ, 2016)
Исполнилось 100 лет со дня рождения видного хирурга, ученого, государственного и общественного деятеля, члена-корреспондента НАН и НАМН Украины Василия Дмитриевича Братуся. И вот, в свете нестареющей формулы «лишь слову жизнь даю», по инициативе академика НАН и НАМН Украины Петра Фомина, ученика и последователя своего наставника, увидела свет книга воспоминаний о нем современников. В числе авторов помещенных в книге очерков президент НАН Украины, академик Борис Патон, избравший для своих воспоминаний символичное название – «Кристалл души и сердца», академики Юрий Кундиев, Сергей Комисаренко, Андрей Сердюк, Любомир Пыриг, Дмитрий Заболотный, хирурги Евгений Скляренко, Владислав Маланчук, Леонид Заверный, Анатолий Бурка, Анатолий Радзиховский, Игорь Тарабан. В книгу включены воспоминания
младшего сына Василия Дмитриевича Александра Братуся, где повествуется и о старшем брате, профессоре Викторе Братусе.
«Больше, чем просто читатель» – таков подтекст воспоминаний директора Национальной научной медицинской библиотеки Украины Раисы Павленко. Ведь как раз Василий Дмитриевич, будучи министром здравоохранения, наиболее активно поспособствовал передаче дому медицинской книги одного из лучших зданий города, выстроенного еще славной династией Терещенко. Больница № 12 на Печерске как место работы хирурга Василия Братуся, где сегодня располагается мемориальный музей в его честь, – таковы сюжеты строк первого руководителя больницы Галины Румак и ее преемника Таисии Лободы. Трогательный очерк о Василии Дмитриевиче и его рано угасшей внучке в сочетании с образом хирурга-фронтовика Людмилы Фоменко, с особой сердечностью относившейся к своему старшему другу, предпослал первый проректор по научно-педагогической работе НМУ имени А. А. Богомольца Ярослав Цехмистер. О взаимодействии В. Братуся и С. Лаврика в дни их работы в Минздраве Украины как министра и его первого заместителя, основываясь на документальных материалах, рассказывает хирург Андрей Лаврик.
Нельзя не привести несколько фрагментов из воспоминаний Петра Дмитриевича Фомина о любимом учителе.
«Шли годы, и в начале девяностых Василий Братусь, который уже перешагнул 80-летний рубеж, предложил ученому совету избрать меня своим преемником.
Предстояла соответствующая процедура, и в ее успехе Василий Дмитриевич не сомневался. Однажды утром я увидел, как он ходит по этажам клиники, подыскивая для себя новое небольшое помещение.
– Ведь я должен уступить вам и кабинет заведующего кафедрой, – объяснил он свое решение.
– Никогда этого не будет, Василий Дмитриевич! – возразил я ему тогда. – Вы будете работать в своем кабинете, сколько сочтете нужным. Вы будете делать обходы, как и прежде, по мере сил участвовать в операциях. Ничего не меняется!
Обязательно один раз в месяц я приходил в гости к Василию Дмитриевичу в его квартиру, осиротевшую после смерти его любимой Натальи Нифонтовны. Порой так увлекались беседой, что могли, практически на равных, «приговорить» бутылку коньяка, который Братусь иронично называл «кремлевские звезды».
Никогда не забуду той горечи и обиды, которую я испытал после того, как получил отказ одного из замминистра здравоохранения в ответ на мою просьбу разрешить разместить в одной из республиканских газет соболезнование от имени МЗ Украины бывшему главе этого ведомства Василию Братусю по поводу кончины его супруги. «Ты, что, с ума сошел?!» – завопил чиновник. Не помогли никакие уговоры и призывы к человечности! Бюрократ от науки был тверд и непоколебим, как скала, в своем предположении, что «кто-то где-то как-то не так» истолкует эту публикацию. Что ж, как говорится, пусть будет судьей для него его собственная совесть…»
Хотел бы здесь привести строки из очерка кандидата медицинских наук Брониславы Влазневой, коллеги Василия Дмитриевича в здании на улице Грушевского. «Очень хорошо помню случай, когда в наше ведомство позвонили из ЦК Компартии Украины и потребовали, чтобы министр Братусь срочно прибыл туда на совещание. Секретарь ответила, что Василия Дмитриевича в данное время нет на месте.
– А где же он? – грозно поинтересовались на том конце провода.
– На операции…
Позже, прибыв для объяснения этого «инцидента» в ЦК, Василий Дмитриевич объяснил «товарищам», сохраняя при этом неизменное спокойствие, что он прежде всего хирург, что его врачебный долг – быть там, где оперативно требуются его профессиональные усилия… Думаю, не нужно здесь говорить о том, что в столь высоких кабинетах власти мало кто решался «перечить» партийным функционерам…»
Знаменательно, что черты Василия Братуся как обязательного врача-хирурга, обрисованные выше, перекликаются и с впечатлениями Анатолия Романенко, ставшего следующим за ним министром здравоохранения. «Помню, во время этой нашей «исторической» беседы, – пишет Анатолий Ефимович, – на столе у Братуся то и дело раздавались телефонные звонки: сотрудники его клиники на Подоле сообщали о состоянии больных после тех или иных вмешательств, просили совета.
И мой собеседник проводил по телефону, если так можно выразиться, неотложные консультации, каждый раз подчеркивая, что в случае острой необходимости готов сразу же приехать в стационар. Это было еще одним, наглядным подтверждением того, что хирургическая профессия оставалась для него неизменно главной, требующей повседневного внимания.
Какие же выводы мне пришлось сделать? Работая в Днепропетровской области, я сочетал свою должность с хирургической работой на четверть ставки, поскольку также не представлял себя вне этой специальности. Особенно много я оперировал в Покровской центральной районной больнице, привлекая сюда и молодых врачей предоставлением квартиры.
К слову, тема моей кандидатской диссертации звучала так: «Закрытые травмы живота». Но я понял, что одно дело – областной центр, и совсем другое – масштабы республики. Как говорится, наступив на горло собственной песне, решил целиком сосредоточиться на министерских обязанностях. Этим я, разумеется, не собираюсь утверждать, что увлеченность В. Братуся хирургией, безоглядная и поразительная верность ей, каким-то образом отрицательно сказывалась на его работе в качестве министра. Но оставаться безупречной фигурой в двух этих серьезнейших сферах одновременно, было под силу лишь только Василию Дмитриевичу…»
Личность В. Братуся, ее особенности подробно освещены в книге и отражены в интереснейших, зачастую впервые публикуемых фотографиях, о чем доверительнее еще будет сказано. А здесь замечу, что очеркам, как мне стало известно, предшествовали диктофонные беседы с кругом интервьюируемых коллег и друзей, что особо способствовало человеческому интересу. Тут и подробности, как министр неожиданно встал из-за стола, приветствуя нового, совсем молодого сотрудника, о чем вспоминает Андрей Сердюк: «Доброжелательно, внимательно, заинтересованно расспрашивал, как идет работа над кандидатской, достаточно ли мне половины ставки и нет ли у меня желания после защиты перейти на работу в министерство, как говорится, на все 100». Или, скажем, такие слова Галины Румак: «Мы учились у него не только сугубо практическим навыкам, но, порой сами того не замечая, стремились быть на него похожими во всем, старались перенимать те качества его натуры, которые сделали его настоящим лидером в избранном деле…»
Внимательно и чутко воспринял я проникновенные строки Татьяны Курилиной, моей бывшей однокурсницы по институту. Дело в том, что семьи Василия Братуся и Ивана Курилина теснейшим образом дружили. «Да, это было чудесное время, непередаваемо счастливое и волнительное, – вспоминает Татьяна Сергеевна. – Но, увы, годы нас не щадят.
Намного раньше своего любимого Васи ушла по ту сторону вечности его единственная Наталья. Не стало и моего Ивана…
После их ухода мы с Василием Дмитриевичем стали видеться разве что на дорогих сердцу могилах на Байковом кладбище.
Постоим, помолчим под щебетанье птиц и шорох высоких густых крон над головой и, словно душой просветленные, уходим к любимой работе, к уважаемым коллегам, к ненаглядным детям и внукам. Потому что память дает нам силы жить дальше. Потому что жизнь продолжается…»
В своих воспоминаниях и статьях я нередко обращаюсь к примечательному высказыванию Марины Цветаевой: «Во второй половине жизни главное не успех, а успеть». Так уж сложилось, что эту книгу уже не смогут взять в руки мои близкие друзья Юрий Ильич Кундиев и Евгений Тимофеевич Скляренко. Они ушли в мир иной, но их голос будет продолжать звучать в представляемом фолианте. Ю. Кундиев, виднейший ученый-гигиенист, в дружбе и научных сближениях с которым мы прошли дорогами десятилетий, так рассказывал о Василии Дмитриевиче: «Когда в 1974 году случились выборы в Академию медицинских наук СССР и меня, тогда еще довольно молодого человека, избрали членом-корреспондентом, Василий Дмитриевич пригласил меня, чтобы поздравить с этим событием. И сказал такие слова, которые никогда не забуду: «Тут много кого выбрали. Но скажу тебе откровенно, не всех буду поздравлять так же искренне, как сегодня хочу поздравить тебя». Это был очень теплый прием, трогательный, душевный».
Евгений Скляренко – подвижник-фронтовик, блистательный ортопед-травматолог, создатель ревмоортопедии в хирургическом плане, первый лауреат Государственной премии в Украине в сфере медицины. А состоялся он как ученый-новатор во многом благодаря поддержке именно Василия Братуся. Вот что он успел рассказать своим собеседникам: «Помню, он вызвал меня к себе и прямо, без околичностей, спросил: мол, что там за нехорошая шумиха вокруг вашего имени началась? В министерство пришла анонимка, что вы якобы присвоили результаты чужих исследований и теперь претендуете на столь высокое звание. Сказать, что я был в шоке, – значит ничего не сказать. Я даже сразу не мог сообразить, что ответить на такую вопиющую клевету. Потом немного пришел в себя: «Могу предоставить всю документацию по этому поводу: истории болезней, подробное описание процессов лечения, протоколы операций и т. д.».
На что Василий Дмитриевич сказал примерно так: «Прежде чем вас пригласить, я внимательно ознакомился со всеми документами. Поэтому советую вам продолжать спокойно работать дальше. Я лично сделаю все от меня зависящее, чтобы в комитете по присуждению госпремий сделали правильный и единственно верный вывод». Иными словами, Василий Дмитриевич лично принял самое непосредственное участие в присуждении мне этой награды. К слову, в дальнейшем, уже с группой коллег, я был отмечен такой премией повторно за новые технологии в лечении патологии суставов…»
О фотохронике, которая выше уже упоминалась, можно написать отдельную книгу. Упомяну лишь о нескольких снимках – «С моими дорогими однокурсниками», «С Натальей в Гаграх», «В. Братусь и М. Коломийченко в Чернобыле».
На обороте снимка написано: «Вот это охотники!», «С женой и старыми добрыми друзьями – четой Курилиных, в Крыму», «Друзья, коллеги, любимые, родные», где во втором ряду стоят В. Братусь, Н. Амосов, А. Федоровский, «Всем семейством на коньки». Впечатляет снимок, где в интерьере изображены два наставника Василия Дмитриевича – Михаил Константинович Даль и Михаил Исидорович Коломийченко.
«Под звук мотора старенькой «Победы» – так озаглавил свой очерк в этой книге ваш покорный слуга. В контексте развития науки я, в частности, пишу: «К сожалению, многие нынешние ректоры вузов и руководители академических учреждений при решении общественно значимых вопросов мало контактируют с профессорами научных подразделений так, как это делал Василий Дмитриевич Братусь, который всегда советовался, вступал в корректную полемику, говорил о том, что он думает по данному вопросу, и прислушивался к точке зрения оппонентов. Я отлично помню дискуссии с участием Братуся, в которых был задействован мой тогдашний шеф Гайк Хачатурович Шахбазян. Василий Дмитриевич говорил, в частности, о том, что санитарно-гигиенический факультет, функция которого – профилактическая медицина, должен работать более продуктивно. Иными словами, Василий Братусь полагал, что хирургическая деятельность более конкретная, нежели работа будущих санитарных врачей. И Гайк Хачатурович, и ваш покорный слуга не могли согласиться с такой формулировкой.
У нас состоялся на эту тему большой разговор, в ходе которого я упомянул знаменитое высказывание Н. И. Пирогова о том, что «будущее принадлежит медицине предупредительной». Василий Дмитриевич с пониманием внял нашим доводам.
…В последние годы моего общения с Василием Дмитриевичем запомнились наши встречи на Байковом кладбище.
У меня там похоронены отец и мать, а у него – жена Наталья Нифонтовна.
Мы часто вместе посещали эти святые для каждого из нас места… Я тогда ездил на старой легковой машине «Победа», и после посещения кладбища отвозил его домой. По дороге мы много беседовали, в том числе и о состоянии дел родного медицинского института, за который он очень переживал, живо интересовался новостями, о тамошних перипетиях…»
Книгу украшает особый раздел, который называется коротко – «Кафедра». Здесь коллеги Василия Дмитриевича операционные сестры Александра Зибель и Людмила Товкун, врачи-хирурги Евгений Шепитько, Виктор Сидоренко, Александр Беляков-Бельский, другие сотрудники кафедры обращаются к образу Василия Дмитриевича в конкретике дел и уроков.
Послесловие «Пелюстки пам’яті» для книги написал президент НАМН Украины, академик Виталий Цымбалюк. Он подчеркивает: данная книга призывает быть внимательными к грядущим датам в новейшей летописи медицины.
Так, в 2018-м исполняется 100 лет со дня рождения А. А. Шалимова, в 2019-м – такая же дата применительно к нашей памяти о Л. Т. Малой, в 2020-м – вековой юбилей А. П. Ромоданова. И это только отдельные сигнальные огни на нашей общей карте. И уместно добавить классический код цивилизации, который мы всегда должны чтить, а звучит он так: «История – это память, но и память – это история»…
В завершение хотел бы особо заметить, что когда писал этот очерк, то думал о том, что наш коллега Петр
Дмитриевич Фомин заслуживает самых добрых слов и признательности как вдохновитель и инициатор этого памятного издания.
Медична газета «Здоров’я України 21 сторіччя» № 4 (401), лютий 2017 р.