«Испанка»: американский след

Испанский грипп, или «испанка»,  – ​наиболее массовая и смертоносная эпидемия гриппа в истории человечества, унесшая в 1918-1919 гг., по разным данным, от 20 до 100 млн человеческих жизней.

Весной 1917 г. США вступили в Первую мировую войну и развернули в Европе массовую армию. В результате большое количество людей было сконцентрировано на узких пространствах: будущих солдат сгоняли в полевые лагеря. Тогда опасности такой скученности не придали особого значения: на дворе был ХХ век, эра прогресса, а эпидемии казались событиями далекого прошлого или уделом «варварских», отсталых регионов планеты, вроде Китая или колониальной Индии.

Но, по всей видимости, именно из США на планету обрушилась пандемия гриппа, известная как «испанка». Как это часто бывает, ирония состоит в том, что «испанка» не имела никакого отношения к южной европейской стране, «подарившей» имя этому вирусу.

Предыстория
Грипп (от немецкого grippen или французского agripper – ​схватить, сжать) – ​острое инфекционное заболевание дыхательных путей, вызываемое вирусом и находящееся в группе острых респираторных вирусных инфекций. Он преимущественно поражает слизистую оболочку верхних дыхательных путей. Грипп передается от человека к человеку воздушно-капельным и контактным путем. Носитель создает вокруг себя «зону поражения» радиусом в 2-3 м с большой концентрацией аэрозольных частиц, содержащих вирус. Высокая устойчивость гриппа, позволяющая ему сохраняться во внешней среде до 3 нед, делает его особенно опасным. Отличительная черта болезни – ​очень быстрое нарастание интоксикационных и респираторных симптомов. При отсутствии отягощающих обстоятельств и благоприятном исходе средняя длительность периода между началом заболевания и выздоровлением – ​7-10 дней.

Историки не могут с точностью назвать дату возникновения болезни – ​некоторые источники указывают на IX, другие – ​на XII в. Само название по­явилось в середине XVIII в., хотя вплоть до конца XIX в. грипп был известен и под другими названиями, например инфлюэнца.

Чрезвычайно высокая восприимчивость людей к гриппу быстро сделала его неизменным участником в печальном списке причин эпидемий, периодически охватывавших Европу и мир. Первая европейская эпидемия, зафиксированная в летописях, началась во Франции в 1323 г., а вскоре охватила Италию. Затем «под прицелом» оказались Голландия и Германия. В начале XVI в. грипп стал повсеместным явлением в Европе и продолжил свое шествие по миру. Эпидемия 1580 г., от которой особенно сильно пострадали Южная Европа и Средиземноморье, была сравнима по своим последствиям с чумой. Мадрид, столица Испании, почти обезлюдел.

В XVII-XIX вв. эпидемии гриппа продолжались. Так, новые волны шли из Австралии, Китая, Индии, России. В XVI-XIX вв. с ростом благосостояния (а следовательно, и улучшением питания), качества медицины снизился и показатель смертности в результате эпидемии гриппа, но уровень заболеваемости в целом оставался крайне высоким. Эпидемия, имевшая, как правило, двух-трехволновой характер, распространялась очень быстро, особенно в городских условиях. Тем не менее уже со второй половины XVIII – начала XIX века этот вирус считался опасным лишь для слаборазвитых регионов мира. Болезнь постепенно отступала: в XIX веке эпидемий гриппа было почти в 2 раза меньше, чем в XVIII веке. В США, которые (правда, с оговорками) официально причисляли себя к европейской цивилизации, наблюдалась практически идентичная ситуация. Незадолго до «испанки» американцы зафиксировали эпидемические очаги, сошедшие на нет к весне 1916 г. Ничто не предвещало беды…

Первая волна
Первые признаки того, что течение гриппа интенсивнее обычного, появились в январе 1918 г. в Канзасе. Loring Miner, врач небольшого округа Хаскелл  (штат Канзас), забил тревогу, сообщая о новой более тяжелой и быстрой форме гриппа у его пациентов, нередко завершающейся смертельным исходом. Он обратился за помощью к федеральным властям и попытался предупредить медицинский мир Америки, написав в журнал Public Health Service’s, но его словам тогда не придали особого значения.

В марте заболел повар, готовивший пищу для солдат военного лагеря Форт Райли, расположенного в том же штате Канзас. Известно, что как минимум 3 призывника из округа Хаскелл находились к тому времени в этом центре подготовки. События развивались стремительно. Через 7 дней после того, как был зафиксирован первый больной, в полевом госпитале находились почти 100 солдат с такой же симптоматикой. Через несколько дней их количество увеличилось в 5 раз, и вскоре эпизоды болезни стали регистрировать практически во всех штатах США. Основными проявлениями патологии были синюшность лица, пневмония, кашель с геморрагической мокротой, однако в большинстве случаев патогномоничных признаков вовсе не наблюдалось.

Для патологии были характерны быстрое течение, способность вызывать высокую температуру, ломоту в костях и головную боль. Большинство летальных исходов ассоциировались с нарастающей дыхательной недостаточностью на фоне пневмонии. Если во время первой волны смерть, как правило, наступала через сутки или даже несколько дней после первых клинических проявлений, то при второй волне пандемии этот срок сократился до нескольких часов.

Первый случай заболевания в лагере Форт Райли был зарегистрирован 4 марта, а через 12 дней признаки патологии, которую вскоре назовут «испанкой», были зафиксированы на военных базах в штате Джорджия. Это и понятно, ведь армейское руководство не догадывалось, что имеет дело с чем-то из ряда вон выходящим, а Форт Райли продолжал функционировать в прежнем режиме, постоянно отправляя и принимая солдат. Пандемия начала свое шествие по военным базам, практически беспрепятственно распространяясь оттуда на крупные города, близ которых и располагалась значительная часть армейских объектов. Согласно данным статистики, приблизительно каждый третий американский солдат и каждый второй моряк перенесли эту болезнь. Из более чем 50 тыс. солдат лагеря Форт Райли умерло 38 тыс., подобное соотношение наблюдалось и в остальных случаях. Количество летальных исходов еще не соответствовало характеру эпидемии, что помешало оценить истинный размах бедствия. Только лишь ретроспективно события марта-апреля 1918 г. были оценены как первая волна пандемии.

Между тем начавшееся на Западном фронте наступление немцев требовало от США скорейшего формирования новых и новых дивизий. Каждый месяц в Европу отплывало не менее сотни тысяч солдат, среди которых были и носители вируса «испанки». Первые случаи заболевания во Франции зафиксированы в Бресте в начале апреля. Это тоже не было случайностью или совпадением: именно через этот порт на французскую землю прибывали войска из-за океана. Уже в конце апреля эпизоды инфекции зарегистрированы в Париже. В мае «испанка» появилась в Королевском флоте: описанные симптомы обнаружились почти у 10 тыс. британских моряков. Дальнейшее распространение вируса довольно легко проследить, поскольку оно соответствовало военной логистике.

Французские солдаты, сражавшиеся вместе с итальянцами и на Балканах, «занесли» вирус в Италию, Грецию, Сербию. Следом пострадали соседи Франции – ​Швейцария и Испания. В свою очередь, британский флот «доставил» эпидемию до Северной Африки и Индии, где уже в июне от страшной болезни начали умирать жители крупнейших портовых городов.

Также в июне были заражены десятки тысяч немецких солдат, а с Западного фронта эпидемия перекинулась как на Германию и сопредельные с ней страны, так и на захваченные немцами области бывшей Российской империи, включая Украину.

Несмотря на то что население Европы, измученное войной, переносило эпидемию с намного меньшей стойкостью, чем американцы, первая волна «испанки», также как и в США, не отличалась высокими показателями смертности при большом числе переболевших. Тогда же у пандемии появилось название, известное сегодня всему миру. В отличие от находящихся под жестким прессом военной цензуры стран – участниц мировой войны властям нейтральной Испании, где патология встречалась почти у половины жителей страны, включая короля, не было необходимости скрывать масштабы происходящего. Именно из испанской прессы, ссылки на которую появлялись в остальных печатных изданиях, европейцы и узнали об эпидемии. Кроме того, в Европе ходили слухи, что германские агенты проникли в испанскую пищевую промышленность и заразили штаммом вируса консервы, импортируемые с Иберийского полуострова. Именно поэтому пандемия получила название «испанка», а не, скажем, «американка».
В августе показалось, что болезнь отступает, поскольку число заболевших резко снизилось. Но это было только началом.

Вторая волна
Судя по всему, первая зафиксированная вспышка второй волны произошла во Фритауне, нынешней столице африканского государства Сьерра-Леоне (на то время – ​английской колонии). Отмеченный британскими моряками новый всплеск «испанки» начался в середине августа, а уже в сентябре эпидемией было охвачено 2/3 населения города. Смертность была необычайно высокой – ​умирал каждый третий.

Следующим пунктом в смертельном списке оказался Бостон, где в конце августа от более агрессивного течения «испанки» начали умирать морские пехотинцы, недавно вернувшиеся из Европы и расквартированные в городе, горожане и солдаты из лагерей, размещенных в округе. Армейские и гражданские власти пытались справиться с новым витком вируса, уносящим в день до полусотни человеческих жизней, но не могли предложить больным эффективных лекарств. Их попросту не существовало, а десятки наспех разрабатываемых вакцин не помогали достичь положительного результата. В скором времени контроль над распространением эпидемии был почти полностью потерян, так как «испанка» нещадно косила медицинский персонал, внося дополнительную неразбериху в происходящее. По иронии судьбы, единственным на тот момент средством, способным хоть как-то облегчить страдания несчастных, был производимый в Германии аспирин, но использовать его в Америке по понятной причине не представлялось возможным. Более того, на волне стремительно нараставшей в США паники широко распространились слухи о подрывных действиях вражеских агентов, якобы сеющих смерть, отравляя источники воды. Официальные представители США публично заявляли о развязанной немцами против союзников биологической войне в Европе и США. Страну охватили смятение и шпиономания.

Теперь и только теперь федеральное правительство попыталось применить карантинные меры, но было уже поздно. Через месяц после новых смертей в Бостоне эпидемия достигла противоположного конца страны – ​Западного побережья США, в частности Сиэтла и Сан-Франциско. Кроме того, военные, по-прежнему желавшие поскорее отправить солдат в Европу, благополучно саботировали все правительственные меры, отчего американская армия в Первой мировой войне понесла наибольшие потери не от пуль и снарядов врага, а от «испанки».

Местные власти пытались противостоять эпидемии самостоятельно. В некоторых небольших городках и общинах появились вооруженные патрули, не допускавшие чужаков, были закрыты места, привлекавшие большое количество людей – ​от ресторанов и театров до церквей. Новым явлением в повседневной американской жизни стали наглухо закрытые магазины – ​покупатель опускал список желаемых покупок и забирал выставленные в пакете товары, не вступая в непосредственный контакт. Кое-где под запрет попали рукопожатия (именно с того времени в одном провинциальном американском городке официально существует запрет на это вполне невинное, в общем-то, выражение симпатии). В Нью-Йорке арестовывали за плевки в публичных местах.

Врачи в восточной части США мрачно шутили, призывая своих коллег в западных штатах нанять всех плотников и дорожных рабочих для сколачивания гробов и рытья могил. В основе этой невеселой шутки лежала горькая истина: ​каждый день в Америке умирали тысячи человек, а медицина снова и снова была бессильна. Обратной стороной медали стало то, что профессиональные могильщики оказались такими же заложниками ситуации, как и врачи: они «выбывали из строя» с пугающей скоростью. Вскоре США столкнулись с давно невиданным зрелищем – ​массовыми захоронениями.

Не менее тяжелой ситуация была и в Европе, отягощенной подходящей к завершению мировой войной, начавшимися социальными и национальными брожениями среди победителей и проигравших. Эпидемия больно ударила по потерпевшей поражение Германии, где «испанка» распространялась возвращавшимися с фронта солдатами. Впрочем, среди победителей наблюдалась такая же картина. Не меньшие потери понесла Франция, а наиболее пострадавшей западноевропейской страной оказалась Италия, где от «испанки» умерло 650 тыс. человек. Даже сравнительно небольшая Португалия лишилась сотни тысяч своих граждан. Соседствовавшая с ней Испания понесла втрое большие жертвы. Но наибольшую жатву пандемия собрала в охваченной гражданской войной бывшей Российской империи, переживавшей голод Индии и политически нестабильном Китае. Счет умерших от болезни в этих регионах шел на миллионы. Любопытно, но вполне объяснимо, что на европейском Востоке «испанка» впервые проявилась в Украине, откуда распространилась по всем губерниям бывшей империи. Заболевание перенесли почти все жители Киева, а уровень смертности составил 1,5%. Очевидно, что, как во всех остальных случаях, «виновниками» оказались солдаты.

Лучшие, по сравнению с американской, бюрократическая система и централизованное управление, а также меньший размер территории позволяли европейским правительствам не допустить такой паники, как в США, но и в Европе не знали, как бороться с новым возбудителем гриппа. Чтобы избежать заражения, населению рекомендовалось носить бриллианты, так как считалось, что алмазы препятствуют распространению вируса. К сожалению, подобный метод в те дни был столь же труднодоступен для обывателей, как и сейчас. Кроме того, как мы понимаем, его защитная роль, мягко говоря, сомнительна.

Как вообще медицина того времени боролась с пандемией? Конкретного алгоритма не было. Сочетания хинина и салициловых препаратов, применяемых обычно для подобного рода заболеваний, не оказывали ожидаемого эффекта. Равно как и камфора, которую вместе с кофеином пытались применять для возбуждения дыхательных центров. С кашлем боролись при помощи наркотических средств, в том числе героина и морфина. Для предотвращения заражения жителям мегаполисов и маленьких деревень предлагалось носить марлевые повязки, закрывающие лицо и рот, а также полоскать горло морской водой. Больным рекомендовали находиться в тепле, ставили теплые компрессы на грудь, кормили чесноком и луком. Не помогало: вторая волна пандемии, датируемая августом-декабрем 1918 г., унесла миллионы жизней, в том числе молодых людей и даже детей. Единственным просветом на общем фоне было то, что переболевшие во время первой волны люди, как правило, крайне редко заражались вновь.

К Новому году лишь Австралия и некоторые крайне удаленные от цивилизации и людей районы еще были не затронуты пандемией. Это в основном было обусловлено как известным географическим фактором, так и похвальной решимостью в проведении карантина, ревностно отстаиваемого гражданскими властями австралийского доминиона. Для сравнения можно привести пример соседней Новой Зеландии, тоже входящей в Британскую империю и даже более удаленной от очагов пандемии, – ​в ней эпидемия развернулась уже в августе 1918 г.

Особенно сильно во время второй волны пострадали небольшие и относительно изолированные анклавы, не имевшие возможности организовать хоть какие-то карантинные меры. Так, небольшая германская колония Самоа, расположенная в южной части Тихого океана и захваченная в начале Первой мировой войны новозеландскими войсками, понесла ужасные потери в ходе этой пандемии: «испанкой» переболели 9 из 10 жителей, погиб каждый третий взрослый мужчина, каждая пятая женщина и каждый десятый ребенок.

Третья волна и окончание пандемии
Прежде всего, следует определиться с тем, что само понятие «третьей волны» заболевания крайне расплывчато и скорее служит способом уложить отдельные очаги бушующей еще пандемии в общую картину. Считается, что она началась в феврале 1919 г. и завершилась только в 1920 г.

В этой фазе основной удар пришелся на Индию, Африку, Китай и Тихоокеанский регион. В США и Европе к этому времени «испанка» почти исчерпала себя – ​смертельные случаи в Филадельфии, наиболее пострадавшем от пандемии городе США, полностью прекратились к середине ноября, а в Германии третья волна вообще не была замечена. Зато в остальном мире люди умирали миллионами. Из азиатских стран, пожалуй, только Япония сумела обеспечить достаточно эффективные карантинные меры, резко ограничив морские перевозки и внутреннее передвижение. Благодаря этому количество человеческих жертв здесь оказалось намного меньшим, нежели в других азиатских странах, хотя и на этом острове печальные последствия «испанки» оценивали более чем в четверть миллиона жизней.

Тем не менее вирус, очевидно, отступал. Почему? Единого мнения не существует, но ключевой версией на сего­дняшний день является то, что «испанка» мутировала в менее летальный штамм гриппа, что считается обычным явлением для вирусов гриппа, в т. ч. для гриппа А/Н1N1. Вирус не был побежден силами науки, высказываются мнения, что он просто «сгорел», исчерпав себя полностью.

В конце ХХ – ​начале ХХI века американским ученым удалось высеять и реконструировать возбудителя «испанки». Это действительно оказался вирус гриппа А/Н1N1. Некоторым шоком для исследователей стало то, что этот вариант вируса был вовсе не новым для людей времен Первой мировой войны. Как показали исследования, он циркулировал в человеческих сообществах примерно с 1900 г. Для обретения пандемического размаха поражения вирусу потребовалось 18 лет. Разумеется, этому способствовали стресс и недоедание, сопровождавшие войну. Более того, оказалось, что вирус А/Н1N1 циркулировал среди свиней еще не менее 12 лет после исчезновения «испанки», не вызывая вспышек заболевания. С этим же подтипом вируса гриппа человечество сталкивалось в 1957 г. (Азиатский грипп) и в 1968 г. (Гонконгский грипп); тогда заболевание не имело масштабов пандемии. Вспышка гриппа этого же вируса в СССР в 1977-1978 гг. также прошла почти незамеченной. Наделавший несколько лет назад шума «птичий грипп» тоже был вызван вирусом А/Н1N1 – ​его считают мутировавшим «прапраправнуком» возбудителя «испанки».

Какой же урон нанесла «испанка» миру? В первую очередь речь идет о человеческих жертвах. Они огромны и уже вряд ли смогут быть подсчитаны с приемлемой точностью. Как известно, разница между оценками потерь насчитывает десятки миллионов – ​от 20 до 100 млн человек. Это связано с тем, что в условиях войны, социальных и политических потрясений, а также в связи со специфическими условиями колониальных владений или слаборазвитых (в медицинском смысле) стран, таких как Китай или Мексика, попросту не существовало ни малейшей возможности провести объективный учет. О точных цифрах можно говорить лишь в отношении Европы, США и других, не пострадавших от войны регионов, вроде Канады или Австралии.
В процентном отношении наибольшие потери в Европе понесла Сербия, где погибло 4,2% населения, или 180 тыс. человек. В абсолютных же цифрах на первых местах стоят Италия, Германия и Франция, в которых жертвами болезни стали 650, 600 и 420 тыс. человек соответственно. Особняком в этом списке стоит Россия, где число умерших насчитывает приблизительно 3 млн человек, но эти цифры, видимо, приходится делить на все территории бывшей империи, включая и Украину. Наименьшие потери среди европейцев зафиксированы в далекой Исландии, где от вируса умерло 484 человека.

Не обошли стороной трагические последствия болезни и Африку. Например, британская колония Северная Родезия (современная Замбия) потеряла 21,2% своих жителей – ​около 300 тыс. человек; в Нигерии «испанка» унесла не менее 455 тыс. жизней. В целом континент понес меньшие потери по сравнению с Европой в абсолютных цифрах, но значительно большие – ​в процентном соотношении. Если в Европе число умерших варьирует от 0,2 до 4,2%, то в Африке – ​от 1 до 21,2% (в среднем – ​5%).

В Северной и Южной Америке максимально пострадали Мексика, США и Бразилия. В США – ​0,6%, или 675 тыс., тогда как в Мексике, где попросту не существовало централизованной системы здравоохранения, «испанка» унесла приблизительно 1 млн жизней (6,9% населения). В Бразилии погибло 300 тыс. жителей, или 1,1%. Наи­меньшие потери в процентном и абсолютном соотношении понес маленький Уругвай, в котором умерли 2050 человек (0,1% жителей).

Настоящая катастрофа произошла в Азии. Предположительные потери среди индийцев оценивают в 18-20 млн, в китайской популяции – 9-12 млн. Очевидно одно: число жертв было крайне высоким и оценить их в точности уже невозможно.

В Австралии и Океании суммарно погибло около 45 тыс. человек, хотя в отдельных случаях процент умерших был даже выше, чем в Африке и Азии. Так, на острове Гуам умерло 6,9% жителей, а уже упоминавшийся Самоа, с 23% погибших, и вовсе занял печальное первое место во всем мире по процентному соотношению числа жертв к общему количеству населения.

Пандемия «испанки», случившаяся в самый неблагоприятный момент – ​в разгар мировой войны, учит нас тому, что человечество не должно погрязать в войнах и конфликтах, забыв о проблемах, представляющих опасность для всей планеты. Ведь, несмотря на разделенный войной и социальными конфликтами мир, вирус не выбирал своих жертв, одинаково поражая всех участников Первой мировой войны – богатых и бедных. Это бедствие должно было объединить усилия всего мира – ​и в этом, пожалуй, заключается самый главный урок, который преподнесли нам события почти столетней давности.

Подготовил Роман Меркулов