11 липня, 2016
Анатолий Пелещук – тихая звезда киевской медицинской мысли
Родиться на улице Тургеневской, само название которой напоминает об отмене крепостного права, трудиться в очаге милосердия, к которому ведет Некрасовская, встретить преклонные лета на Вышгородской, невдалеке от маленькой обители, в которой останавливался Шевченко… Это триптих биографии Анатолия Петровича Пелещука, выдающегося украинского врача-интерниста, лауреата премий имени Н. Д. Стражеско и Ф. Г. Яновского НАН Украины, одного из патриархов Национального медицинского университета имени А. А. Богомольца, трудившегося в его стенах около семи десятилетий.
После табачной фабрики
Как и Н. М. Амосов, А. П. Пелещук пришел в мир в 1913 г., когда еще не грянули орудия Первой мировой войны. Но раннее его детство совпало с трудностями в родном городе, вскоре ставшим фронтовым. «Как я выжил, будем знать только мы с тобой», – эти строки Константина Симонова об иной войне воссоздают стенограмму трудностей тех лет в великом городе над Днепром – голод, разруху. Наплыв раненых и беженцев, четырнадцать переворотов. И все же школа оказалась благословенной для Анатолия.
Поступить сразу в высшее учебное заведение он не мог, так как происходил не из «пролетарской» семьи – отец был счетоводом. Устроился рабочим на табачную фабрику и, возможно, благодаря этому никогда не курил. В 1930 г. удалось попасть на вечернее подготовительное отделение Киевского медицинского института (КМИ) и в 1931-м стать студентом лечебно-профилактического факультета.
Скрыть Голодомор было невозможно, но его стали лицемерно именовать авитаминозом, а студентов-медиков направили как-то помогать детям с раздачей витаминов в селе. Студенты и сами голодали. В Киеве, пишет А. Пелещук в своих великолепных записках «Спогади київського професора медицини», студенты получали по 200 граммов ячменного хлеба в день, стипендия была мизерной. Перед глазами стояли картины нового апокалипсиса, когда люди в селах ели кору с деревьев и умирали. Между тем некоторые нанятые западные журналисты, в частности Ф. Дюранди, получивший за это даже престижную премию, описывали процветание в советской империи. Кажется, один лишь Н. Стражеско в научной статье осмелился употребить термин «голодные отеки».
Что побудило Толю Пелещука осознать, что служение медицине – промысел? В своих воспоминаниях он описывает, как в 1928 г. увидел, как хоронят «святого доктора», как называли его в Киеве, – Феофила Гавриловича Яновского. Море людей возглавляли священнослужители всех конфессий. Власть, казалось бы, так успешно насаждавшая атеизм, вынуждена была стерпеть народное волеизъявление. Школа Яновского, как и иные классические направления в КМИ, чудом сохранилась.
Славные учителя
В 1936 г. А. Пелещук получил врачебный диплом. Сомнений, какой дорогой идти дальше, не было. Его основными наставниками, как бы олицетворявшими лампады медицины внутренних болезней, стали Вадим Николаевич Иванов, продолжатель начинаний своего великого учителя Ф. Г. Яновского, и Николай Дмитриевич Стражеско, сподвижник планетарного гения медицины Василия Парменовича Образцова.
Клиника в переделах «Ярослава града» на недавней улице Юрия Коцюбинского, где трудился Анатолий Петрович, заслуживает особых слов. Ее очертания, хотя она всегда называлась «больницей водников», позволяют сказать, что это и лечебница под эгидой Всевышнего. Она была возведена накануне Первой мировой войны евангелической общиной Киева. В дни сражений, во все войны, была госпиталем, но в двадцатых годах опять превратилась в гражданскую больницу. В 1934 г. попала под опеку возздравотдела, которым руководил смелый и одаренный зодчий новой медицины Лев Иванович Медведь, и это многое предопределило в ее чертах. Сюда пришел со своей кафедрой Вадим Николаевич Иванов. Проистекла, в сущности, непреходящая учеба: обходы В. Иванова порой происходили поздними вечерами, интересы его охватывали терапию целиком, но с концентрацией на онкологии – недаром позже Вадим Николаевич станет одним из создателей томофлюорографии. Перед войной А. Пелещуком была подготовлена кандидатская диссертация «Окислительно-восстановительные процессы при раке внутренних органов». В процессе ее вызревания А. Пелещук был направлен в Ленинград, в Павловскую лабораторию. Близкое знакомство со школой И. П. Павлова скажется позитивным образом на его терапевтическом универсализме. Но пока летом 1941 г. назревали иные события…
«Спасая, сгораю…»
Итак, грянула война. А. Пелещук, находившийся на стажировке в знаменитой московской клинике М. П. Кончаловского, поспешил в Киев. Был мобилизован в качестве старшего врача кавалерийского полка. Под Днепродзержинском попал в плен и оказался в тюрьме под Днепропетровском, отведенной немецкими властями под концентрационный лагерь. А. Пелещука как врача определили в лазарет. Оккупанты опасались тифов. Тифозные вспышки действительно возникали. Больных со всей сердечностью и тщательностью лечил их собрат Пелещук. Ряд пациентов ему удавалось переводить в инфекционную больницу, и, с фальшивыми диагнозами во имя спасения, из больницы пленным порою удавалось уйти. Заболел тяжелой формой сыпного тифа, осложнившегося миокардом, и сам тюремный «Гиппократ»… Находился в больнице около трех месяцев, и возвращения в лагерь удалось избежать.
Оказался в родном Киеве накануне его освобождения. Благополучно прошел и советский фильтрационный лагерь. Бывшие его подопечные дали показания, что доктор был патриотом, врагу не служил… Начиналась мирная жизнь. Доктор Г. Ромбульт, бывший главврач больницы водников, предложил А. Пелещуку должность участкового врача. А потом в прежнем статусе заведующего кафедрой к работе приступил профессор В. Иванов и Анатолий Петрович стал там ассистентом, а позже – доцентом. В 1944-м он защитил свою многострадальную диссертацию. Работал во имя больных в духе Ф. Яновского – до и после Победы… Как раз в этот период посчастливилось вновь общаться с академиком Евгением Михайловичем Тареевым, облучившего киевского последователя моральной приверженностью к вере, не афишируя этого.
Анатолий Петрович вместе с группой студентов (1956)В месяцы «дела врачей»
После гонений «космополитов» в Москве назревала провокация против группы врачей, причастных к кремлевской клинике. В 1938 г. В. Н. Иванов узнал, что разыгрывается нечто страшное: с титула научного журнала исчезло имя В. Х. Василенко как главного редактора… Интуиция подсказывала: его могут привлечь в качестве эксперта по обвинению коллег. Нездоровье усилилось, но это был и вызов перед совестливостью: устоять и отказаться. Ученый слег в постель, был устроен домашний стационар. В фиксировавшееся здесь были посвящены лишь А. Пелещук, Н. Скопиченко, Е. Ревуцкий, которым В. Иванов доверил тайну и дежурства. Дважды Вадима Николаевича представители соответствующей властной инстанции из Москвы принуждали поставить подпись под подложными документами, но он ответил отказом, рискуя своей жизнью. Это, возможно, на некоторое время затянуло следствие, и вдруг наступил март 1953 г., перемены в стране. На съезде медиков, после реабилитации незаконно обвиненных, В. Иванова, избранного академиком АМН СССР, сердечно приветствовали спасенные коллеги, которых он мужественно отказался оклеветать. А. Пелещук был свидетелем этих минут, и в своих воспоминаниях он их воссоздал.
Сон как явь медицины
В условиях политической оттепели происходило возвращение к науке. А. Пелещук работает над докторской диссертацией «Влияние сна на моторную и секреторную функцию желудка». Работа не устарела, это возвращение к гениальным прозрениям И. П. Павлова о потенциалах нервной регуляции жизнедеятельности, однако без бушевавшей вульгаризации. Защита состоялась в 1962 г. И вот, в течение более четверти века, А. Пелещук, профессор с 1964 г., руководит кафедрами терапии на различных факультетах родного института. С 1973 г. – Заслуженный деятель науки УССР. Множится его школа: в нее войдут 6 докторов и 32 кандидата наук. Под пером рождается отличнейший учебник по внутренним болезням (1977). Но интересы клиники и душа врача побуждают А. Пелещука углубиться в одну из научных мелодий Ф. Г. Яновского – ренессанс нефрологии.
Наперекор молчаливым катастрофам
Почечная недостаточность… С ней невыразимо трудно бороться. Школа Ф. Г. Яновского в этом ключе – одна из великих армий, но все же побед у нее было меньше, чем поражений. С 1972 г., наряду с развитием геронтологии, включая редкие болезни желудка и кишечника, А. Пелещук как бы возвращает этой научной плеяде данные его приоритеты. В учебнике Е. М. Тареева «Внутренние болезни» в 2 томах именно А. Пелещук излагает нефрологические моменты. В 1965-1973 гг. Анатолий Петрович возглавляет и фактически организовует отдел терапевтической нефрологии в созданном рядом с бывшей Евангелической больницей Институте урологии и нефрологии, передав затем эту научную эстафету Любомиру Антоновичу Пирогу, близкому ученику, ныне академику НАМН Украины. Как раз Анатолий Петрович, без претензий на некое официозное лидерство, является инициатором благодетельных начинаний – внедрения метода гемодиализа, а затем первой в Украине пересадки почки, осуществленной В. С. Карпенко.
А. С. Свинцицкий организовал кафедральный музей, где воссозданы научные эпопеи В. Иванова и А. Пелещука. Почему они, воспитанники, так чтили учителя в воспоминаниях к 100-летию со дня рождения патриарха украинской терапии? Быть может, потому, что он, научный мудрец, был и просто добрым безо всяких причин. Перефразировав изрядно стертую формулу «Врач от Бога», об Анатолии Петровиче можно сказать иначе – «Врач, угодный Богу».
Красота в старости
Интеллект в сочетании с возвышенной душой с годами лишь облагораживает внешность. Вот почему на фото к 100-летию со дня рождения Анатолия Петровича он так трогателен. Он стал более хрупким, но не выглядел увядающим. Лишь ходить стало труднее. Одному из авторов этих заметок (Ю.В.), по приглашению Анатолия Петровича, посчастливилось не раз вместе с фтизиатром и пульмонологом Леонидом Львовичем Винницким бывать у него дома. Нас гостеприимно принимала Кира Владимировна, его спутница и вечный ангел. Иногда мы заставали его с французским романом в руках. Однажды А. Пелещук показал нам учебник Д. Д. Плетнева, который сохранил несмотря ни на что.
Конечно же, созидательный путь Национального медицинского университета имени А. А. Богомольца вмещает множество больших имен. И все же Анатолий Петрович чем-то выделяется – быть может, кротким внутренним светом. Таким он был, а главное – остался в памяти. Он – гордость и честь своей просвещенной школы, которую призвал к совершенствованию словами А. П. Чехова: «Врач, не знающий ничего, кроме медицины, не знает и ее…»
Подготовили Юрий Виленский,
Игорь Свинцицкий