13 квітня, 2018

Рак у пациентов с сердечной недостаточностью: известные факты и пробелы в знаниях

Введение

Распространенность сердечной недостаточности (СН) постоянно увеличивается, особенно среди пожилой популяции. В этом возрасте чаще возникают сердечно-сосудистые заболевания с последующим развитием СН [1, 2]. Успехи, достигнутые в лечении инфаркта миокарда (ИМ), привели к значительному сокращению смертности вследствие этого события, однако результаты борьбы с указанным заболеванием с последующим ремоделированием миокарда остаются весьма скромными, что часто становится причиной СН со сниженной фракцией выброса левого желудочка (ФВ ЛЖ) [3].

Частота встречаемости большинства видов рака также увеличивается с возрастом. Согласно последним оценкам Американского онкологического общества риск развития инвазивного рака любой локализации в возрасте до 49 лет составляет 1:19 и 1:29 для женщин и мужчин соответственно; этот показатель увеличивается до 1:17 и 1:15 в период от 50 до 60 лет; вероятность развития рака на седьмом десятке жизни составляет 1:10 и 1:7, а после 70 лет – 1:4 и 1:3 соответственно. У пациентов с СН нередко выявляются онкологические заболевания, при этом частота встречаемости злокачественных опухолей в этой группе пациентов выше, чем в общей популяции [4, 5].

В этом году Pietro Ameri, Marco Canepa и соавт. опубликовали обзор, посвященный эпидемиологии, диагностике рака у пациентов с СН и клиническим последствиям подобного сочетания.

Авторы статьи отмечают, что проблеме злокачественных новообразований у пациентов с ранее диагностированной СН уделяется меньше внимания, чем проблеме СН, развившейся на фоне применения кардиотоксичных противоопухолевых препаратов. Рак часто не учитывается как сопутствующее заболевание при СН [6], частично из-за того, что онкобольные, как правило, исключаются из рандомизированных контролируемых исследований СН. Кардиоонкологическая исследовательская группа Ассоциации сердечной недостаточности (АСН) Европейского общества кардиологов (ЕОК) призывает к координации усилий для комплексного решения указанной проблемы. Будущие инициативы должны включать хорошо спланированные исследования, в которых особое внимание будет уделено возникновению злокачественных новообразований при СН с целью получения достоверных данных для разработки терапевтических рекомендаций (в настоящее время рекомендации создаются на основе экспертных заключений, опирающихся на клинический опыт). Данный обзор получил одобрение Исследовательской группы кардиоонкологии, а его идея возникла во время совещания, состоявшегося в ходе Конгресса АСН в 2016 г. во Флоренции (Италия). В частности, наиболее актуальными были признаны следующие вопросы:

Какова частота рака среди пациентов с уже имеющейся СН?
Позволяет ли онкологический диагноз прогнозировать СН, и наоборот?
Как с наименьшим риском проводить онкологическую терапию пациентам с СН?
Изменяются ли варианты лечения СН после установления онкологического диагноза, прежде всего у пациентов с далеко зашедшей СН?

Распространенность рака в популяции СН: факты и теории

В ретроспективном анализе распространенность рака среди пациентов с установленной СН была оценена в диапазоне 18,9-33,7 на 1000 человеко-лет [3-5].

В этих исследованиях сообщалось о более высоком риске развития злокачественных новообразований у больных с СН в сравнении с лицами без СН, хотя отмечаются некоторые различия в оцениваемых когортах и используемых статистических методах. Возможно, основанием для такого вывода послужило регулярное динамическое наблюдение пациентов с СН, во время которого обнаруживаются опухоли на ранних стадиях, что обычно упускается в общей популяции [7-9]. Также возможно, что терапия СН способствует выявлению «тихих» опухолей, на определенном этапе протекающих бессимптомно. В качестве примера можно привести карциному предстательной железы (ПЖ), выявляемую благодаря затрудненному мочеиспусканию в ответ на диуретики, или новообразования кишечника, которые начинают кровоточить в результате длительного антитромботического лечения. Поразительно то, что все эти сценарии хорошо известны в клинической практике, однако не имеют доказательной базы. С другой стороны, симптомы, связанные с опухолью, могут пересекаться с симптомами СН и объясняться наличем кардиологического заболевания, в результате чего рак не диагностируется своевременно [7].

Связь между СН и онкопатологией может быть обусловлена общими факторами риска: помимо старения предрасполагающими как к СН, так и к развитию злокачественных новообразований факторами могут стать некоторые особенности образа жизни пациента (курение, гиподинамия, ожирение) [8, 9]. Также было высказано предположение, что СН сама по себе может способствовать канцерогенезу посредством механизмов, которые еще предстоит изучить. Например, была предложена теория, основанная на туморогенной роли СН-ассоциированного воспаления [3-5], а также гиперактивности симпатической нервной системы и системы ренин-ангиотензина [10, 11].

Метаанализ рандомизированных контролируемых испытаний и популяционных исследований выявил положительную корреляцию между лечением препаратами, которые могут быть использованы при СН (в первую очередь блокаторами рецепторов ангиотензина и дигоксином [12, 13]), и риском развития рака, однако эти результаты были опровергнуты другими исследователями [14, 15]. Основная загвоздка в интерпретации этих данных заключается в проблеме так называемого конкурирующего риска: если пациенты с СН получают жизненно важную терапию, риск развития злокачественных новообразований возрастает [16]. В то же время согласно другим теориям специфические СН-препараты могут оказывать противоопухолевое действие. К примеру, при метастатической карциноме почек наблюдалась более высокая выживаемость без прогрессирования на фоне приема ингибиторов ангиотензинпревращающего фермента (иАПФ) (по поводу ранее существовавшей или спровоцированной противоопухолевым лечением артериальной гипертензии) по сравнению с другими антигипертензивными препаратами. Также получены экспериментальные данные о том, что иАПФ могут потенцировать активность ингибиторов тирозинкиназы эндотелиального фактора роста (ТЭФР) против клеток карциномы почек [17].

Раковые клетки экспрессируют β-адренергические рецепторы на поверхностных мембранах, и их пролиферация увеличивается после воздействия катехоламинов [18], что позволяет говорить о потенциальном ответе на лечение β-блокаторами. Более того, β-адренергические рецепторы могут взаимодействовать с другими мембранными рецепторами, обладающими онкогенной активностью, такими как рецептор 2 эпидермального фактора роста человека (ЭФР2) [19]. В настоящее время проводится ряд исследований с использованием β-блокаторов и анализом данных канцер-реестров; полученные результаты указывают на то, что β2-, а не β1-адренергическая рецепторная блокада может снизить смертность, спровоцированную раком молочной железы (РМЖ) [20]. Статины также «обвинялись» в увеличении заболеваемости раком, однако эта гипотеза недавно была отвергнута [21].

Прогноз для пациентов с СН и онкопатологией

Недавний анализ базы данных 1,75 млн пациентов (50 тыс. из них имели СН), получавших первичную медико-санитарную помощь в Шотландии, показал, что 5-летняя выживаемость у больных с СН ниже, чем у пациентов с такими распространенными злокачественными новообразованиями, как рак ПЖ и мочевого пузыря (у мужчин) и РМЖ (у женщин) [22]. Прогноз может ухудшаться, если рак развивается на фоне ранее существовавшей СН: эпидемиологические данные указывают на то, что у больных с СН, у которых диагностирован рак, выше уровень смертности от всех причин по сравнению с пациентами с СН без злокачественных новообразований [4] и онкобольными без сопутствующей СН [5]. Вероятно, высокий риск летального исхода является в том числе результатом негативного взаимного воздействия этих состояний и проводимой терапии (аналогично коморбидности при хронических заболеваниях почек или сахарном диабете – СД) [23].

Терапия рака у пациентов с уже имеющейся СН

СН характеризуется снижением сердечно-сосудистого резерва, который может дополнительно уменьшаться при развитии онкопатологии, вероятно, вследствие усиления активации системного воспаления и усугубления эндотелиальной дисфункции. Сообщается, что у лиц с колоректальным раком, но без установленного сердечно-сосудистого заболевания отмечаются начальные функциональные нарушения в работе сердца и вегетативной нервной системы, что приводит к снижению физической выносливости и работоспособности [24]. Кроме того, распространенные осложнения злокачественных новообразований, такие как потеря воды и электролитов, а также гормональный дисбаланс могут оказывать влияние на сердечно-сосудистый гомеостаз [25].

Установлено, что увеличение частоты сердечных сокращений ассоциируется с плохой выживаемостью пациентов с манифестирующими злокачественными новообразованиями [26]. В результате пациенты с СН обладают ограниченной способностью переносить хирургические вмешательства по поводу онкопатологии, медикаментозную и лучевую терапию, что может иметь решающее значение в случае необходимости агрессивного воздействия на опухоль. Анализ 100 тыс. случаев немелкоклеточного рака легкого показал увеличение смертности при сопутствующей СН для любой комбинации оперативного вмешательства, химио- или лучевой терапии [27]. Примечательно, что СН была диагностирована у 14-22% пациентов в момент диагностики рака легкого, подтверждая тот факт, что возникновение рака у лиц с ранее существовавшей СН не является редкостью.

Обеспокоенность в отношении потенциально кардиотоксичных лекарственных средств

Многие онкологические методы лечения являются кардиотоксичными, поэтому перед назначением терапии следует тщательно оценивать соотношение польза/риск (противоопухолевая активность / кардиотоксичные побочные эффекты) у пациентов с установленной СН [28]. У некоторых препаратов (антрациклины, 5-фторурацил и капецитабин, ингибиторы тирозинкиназы) потенциал сердечного повреждения особенно высок [29]. Эти лекарственные средства могут вызывать (или усугублять) систолическую или диастолическую дисфункцию ЛЖ, аритмии и ишемию миокарда [30, 31]. Следовательно, их использование у пациентов с уже имеющейся СН должно быть чрезвычайно осторожным и оправданным с точки зрения воздействия на рак и отсутствия альтернативных онкологических методов лечения. Лечение должно сопровождаться соответствующим информированным согласием пациентов и клиническим наблюдением с использованием биомаркеров.

Увеличить риск сердечно-сосудистых событий и негативно влиять на течение СН могут также агонисты гонадотропин-рилизинг-гормона (ГРЛГ) и антиандрогены, используемые для лечения локального и метастатического рака ПЖ; ингибиторы тирозинкиназы для различных солидных опухолей и хронического миелоидного лейкоза. Накопленные данные свидетельствуют о том, что агонисты ГРЛГ увеличивают риск ишемической болезни сердца и госпитализации при СН [32, 33]. Онкологи, кардиологи и урологи должны знать о побочных эффектах терапии андрогенной депривации, которая часто рассматривается как безопасное лечение по сравнению с химиотерапией, поскольку многие вторичные эндокринные и метаболические изменения развиваются медленно. Традиционная терапия СН (в частности, блокаторами ренин-ангиотензин-альдостероновой системы (РААС) и β-блокаторами) была предложена в качестве стратегии сохранения ФВ ЛЖ у пациентов без СН, получающих антрациклины и/или трастузумаб, но на сегодня в этой области отсутствуют согласованные результаты рандомизированных клинических исследований [34, 35]. Отдельные представители β-блокаторов или блокаторов РААС могут обладать более высокой эффективностью в отношении уменьшения выраженности кардиотоксичных эффектов противоопухолевых средств: в исследованиях in vitro показано, что карведилол более эффективно, чем селективные β-блокаторы противостоит оксидативному стрессу кардиомиоцитов, индуцируемому противоопухолевыми препаратами [36]. Однако клинические данные, подтверждающие эти результаты, отсутствуют.

Подготовка пациентов с СН к противоопухолевой терапии

После составления протокола лечения рака для пациента с СН перед началом противоопухолевой терапии важное значение имеют общие кардиопротекторные мероприятия. Первоочередной задачей является устранение или уменьшение модифицируемых факторов сердечно-сосудистого риска, таких как курение, дислипидемия, артериальная гипертензия и СД. Некоторые сопутствующие заболевания, включая хроническое обструктивное заболевание легких и СД, могут эффективно лечиться в случае, если они своевременно диагностированы [37, 38]. Нельзя пренебрегать и фактами, свидетельствующими о наличии у пациента депрессии, поскольку последняя не только ухудшает качество жизни пациентов, но и снижает приверженность к терапии СН [39].

Шкала депрессии Бека и шкала кардиологической депрессии (Cardiac Depression Scale) формально валидированы как надежные инструменты для оценки депрессии у пациентов с СН [40].

В контексте оптимизации управления СН перед началом противоопухолевой терапии рекомендуется провести повторную оценку состояния пациента и определить основную причину СН. Детальная базовая оценка, основанная на результатах электрокардиографии (ЭКГ), изучении кардиологических биомаркеров и использовании визуализационных методик, может помочь в определении тактики лечения. При СН ишемического характера может потребоваться проведение нагрузочных тестов; в отдельных случаях – миокардиальной сцинтиграфии, но, как правило, более предпочтительна стресс-эхокардиография, чтобы избежать облучения. Если причиной СН является клапанная болезнь сердца, нужно оценить степень клапанного стеноза или регургитации; рекомендуется междисциплинарное обсуждение относительно того, каким образом пациент будет получать противоопухолевую терапию [41-43].

Время, необходимое для достижения максимальных доз иАПФ и β-блокаторов у пациентов с СН и сниженной ФВ ЛЖ, а также выбор современных методов лечения злокачественного образования, также являются предметом обсуждения кардиологов и онкологов. Стратегию быстрого титрования доз необходимо рассматривать с осторожностью, если лечение рака не может быть отложено по прогностическим причинам. Однако сегодня нет данных, подтверждающих, что врачи сталкиваются с этими проблемами, поэтому необходимы дополнительные исследования для заполнения существующих пробелов в наших знаниях.

Ведение пациентов с СН во время противоопухолевой терапии

Настоятельно рекомендуется регулярный сердечно-сосудистый мониторинг пациентов с СН, получающих противоопухолевое лечение. Это необходимо для выявления ранних признаков декомпенсации или кардиотоксичности с последующим введением дополнительных мероприятий и, при необходимости, прекращении терапии рака. Также может потребоваться более частый мониторинг с использованием визуализирующих методов и биомаркеров, таких как натрийуретические пептиды [44]. Особое внимание следует уделять конкретным сердечно-сосудистым побочным эффектам онкологических препаратов, например гипертонии или ишемии у пациентов, получающих ингибиторы тирозинкиназы [45]. Применение многих системных противоопухолевых препаратов (как кардиотоксичных, так и некардиотоксичных) часто требует большого количества сопутствующей внутривенной жидкости для минимизации нефротоксичности.

Следует проявлять особую осторожность у пациентов с СН, склонных к задержке жидкости. По возможности общий объем вводимого противоопухолевого препарата должен быть уменьшен, время инфузии пролонгировано, а диуретики следует добавить для улучшения диуреза и снижения риска перегрузки. Клиническое наблюдение должно также включать оценку кардиальных имплантируемых электронных устройств (КИЭУ) до и после лучевой терапии из-за риска дисфункции или повреждения рассеянной радиацией [46]. Следует избегать прямого облучения КИЭУ, при этом предполагаемая суммарная доза КИЭУ должна быть ограничена. Мониторинг ЭКГ должен быть доступен во время сеансов лучевой терапии пациентов с кардиостимулятором. Кардиографическая визуализация необходима после облучения груди, например при лимфоме или РМЖ [47]. В то же время осведомленность о возможных проблемах при применении противоопухолевых препаратов у пациентов с СН не должна приводить к врачебной инертности или отказу от спасающих жизнь лекарственных средств. Последствия такой позиции были продемонстрированы при наблюдении более 5 тыс. пациентов с локальным колоректальным раком, среди которых больные с СН на 50% реже получали адъювантную химиотерапию, чем те, у которых СН не было. В этом исследовании у больных, получавших химиотерапию, уровень выживаемости был выше в обеих подгруппах – с и без СН [48].

Риски, сопряженные со снижением доз или отказом от лекарственных средств, применяемых при СН

Опыт показывает, что сложное лечение СН часто упрощается путем уменьшения доз или даже прекращения приема лекарственных средств из-за ухудшения состояния здоровья на фоне применения противоопухолевых препаратов. Существует несколько объяснений этой тактики: гипотония, истощение электролитов и острое ухудшение функции почек, вызванное рвотой и/или диареей у пациентов с манифестацией рака или получающих химиотерапию.

Безопасность спиронолактона при гормонально-чувствительных злокачественных новообразованиях не была четко установлена, поэтому у таких пациентов разумной альтернативой является эплеренон [49].

Фибрилляция предсердий (ФП) – распространенное осложнение СН [50], а также кардиотоксической химиотерапии, что следует учитывать при появлении симптомов декомпенсации. Прямые пероральные антикоагулянты рекомендуются для профилактики артериальной тромбоэмболии, связанной с ФП, с учетом более благоприятного профиля польза/риск по сравнению с варфарином [51]. Это справедливо для пациентов с СН, у которых эффективность применения антикоагулянтов сопоставима или превосходит таковую варфарина при лучшем профиле безопасности [52]. У пациентов с СН и онкологическим заболеванием также существует значительный риск тромбоза глубоких вен, эмболии легочной артерии и тромбоза, связанного с центральным венозным катетером, который в совокупности определяется как венозная тромбоэмболия. В этом контексте долгосрочная безопасность и эффективность прямых пероральных антикоагулянтов остаются неизвестными и в настоящее время изучаются в нескольких рандомизированных контролируемых исследованиях. До получения результатов этих исследований низкомолекулярный гепарин остается предпочтительным лекарственным средством для профилактики и лечения ассоциированной с раком венозной тромбоэмболии [53]. Кроме того, вызывают озабоченность последствия возможного взаимодействия прямых антикоагулянтов и противоопухолевых препаратов, поскольку пациенты, принимающие последние, не были включены ни в клинические испытания, ни в наблюдательные реестры [53].

Использование современных инструментов и методов лечения

При СН и онкопатологии имплантация кардиовертера-дефибриллятора (ИКД) может быть противопоказана. Сегодня эта возможность является темой для дискуссий, в результате которых будет сделан вывод – будет ли полезна пациентам ИКД в качестве метода первичной профилактики [54].

Иммуносупрессия после трансплантации также представляет риск в плане развития рецидива злокачественных новообразований [55]. Наличие онкопатологии в анамнезе не обязательно служит препятствием для кардиальной трансплантации [56, 57]. И напротив, текущая малигнизация, в отличие от локализованного немеланомного рака кожи, служит абсолютным противопоказанием для применения указанного метода [57].

Выводы и пробелы в знаниях

Диагностика рака не является необычным событием у пациентов с СН и влечет за собой важные последствия с точки зрения исходов заболеваний и результатов сердечно-сосудистого и противоопухолевого лечения. Тесное сотрудничество между кардиологами и онкологами имеет огромное значение при ведении таких пациентов.

Научные доказательства, на которых могут основываться клинические решения, весьма ограничены, однако эпидемиологические данные показывают, что проблема возникновения рака при СН приобретает все большую актуальность и все большее распространение вследствие постарения мировой популяции и увеличения выживаемости после инфаркта и онкологических заболеваний. Для изучения эффектов анти-ЭФР2-препаратов у пациентов с умеренно сниженной сердечной функцией было организовано исследование SAFE-HEaRt [58]. Для уточнения пороговых значений, при которых лечение онкопатологии не следует назначать пациентам с уже существующей СН, необходима разработка оптимальных кардиопротекторных и эпиднадзорных стратегий.

Литература

Ponikowski P., Voors A.A., Anker S.D., Bueno H., Cleland J.G., et al. 2016 ESC Guidelines for the diagnosis and treatment of acute and chronic heart failure: The Task Force for the diagnosis and treatment of acute and chronic heart failure of the European Society of Cardiology (ESC). Developed with the special contribution of the Heart Failure Association (HFA) of the ESC. Eur. J. Heart Fail. 2016; 18: 891-975.
Christ M., Stork S., Dorr M., Heppner H.J., Muller C., et al. Germany Project. Heart failure epidemiology 2000-2013: insights from the German Federal Health Monitoring System. Eur. J. Heart Fail. 2016; 18: 1009-1018.
Hasin T., Gerber Y., McNallan S.M., Weston S.A., et al. Patients with heart failure have an increased risk of incident cancer. J. Am. Coll. Cardiol. 2013; 62: 881-886.
Hasin T., Gerber Y., Weston S.A., Jiang R., et al. Heart failure after myocardial infarction is associated with increased risk of cancer. J. Am. Coll. Cardiol. 2016; 68: 265-271.
Banke A., Schou M., Videbaek L., Moller J.E., et al. Incidence of cancer in patients with chronic heart failure: a long-term follow-up study. Eur. J. Heart Fail. 2016; 18: 260-266.
Mentz R.J., Kelly J.P., von Lueder T.G., et al. Noncardiac comorbidities in heart failure with reduced versus preserved ejection fraction. J. Am. Coll. Cardiol. 2014; 64: 2281-2293.
O’Leary N., Murphy N.F., O’Loughlin C., Tiernan E., et al. A comparative study of the palliative care needs of heart failure and cancer patients. Eur. J. Heart Fail. 2009; 11: 406-412.
Thavendiranathan P., Nolan M.T. An emerging epidemic: cancer and heart failure. Clin. Sci. (Lond.) 2017; 131: 113-121.
Farmakis D., Stafylas P., Giamouzis G., Maniadakis N., Parissis J. The medical and socioeconomic burden of heart failure: a comparative delineation with cancer. Int. J. Cardiol. 2016; 203: 279-281.
Le C.P., Nowell C.J., Kim-Fuchs C., Botteri E. Chronic stress in mice remodels lymph vasculature to promote tumour cell dissemination. Nat. Commun. 2016; 7: 10634.
Egami K., Murohara T., Shimada T., Sasaki K., et al. Role of host angiotensin II type 1 receptor in tumor angiogenesis and growth. J. Clin. Invest. 2003; 112: 67-75.
Sipahi I., Debanne S.M., Rowland D.Y., Simon D.I., Fang J.C. Angiotensin-receptor blockade and risk of cancer: meta-analysis of randomised controlled trials. Lancet Oncol. 2010; 11: 627-636.
Biggar R.J., Andersen E.W., Kroman N., Wohlfahrt J., Melbye M. Breast cancer in women using digoxin: tumor characteristics and relapse risk. Breast Cancer Res. 2013; 15: R13.
Bangalore S., Kumar S., Kjeldsen S.E., et al. Antihypertensive drugs and risk of cancer: network meta-analyses and trial sequential analyses of 324,168 participants from randomised trials. Lancet Oncol. 2011; 12: 65-82.
Couraud S., Dell’Aniello S., Bouganim N., Azoulay L. Cardiac glycosides and the risk of breast cancer in women with chronic heart failure and supraventricular arrhythmia. Breast Cancer Res. Treat. 2014; 146: 619-626.
Wuerzner G., Burnier M., Waeber B. Critical review of cancer risk associated with angiotensin receptor blocker therapy. Vasc. Health Risk Manag. 2011; 7: 741-747.
McKay R.R., Rodriguez G.E., Lin X., Kaymakcalan M.D., et al. Angiotensin system inhibitors and survival outcomes in patients with metastatic renal cell carcinoma. Clin. Cancer Res. 2015; 21: 2471-2479.
Coelho M., Soares-Silva C., Brandao D., et al. Beta-adrenergic modulation of cancer cell proliferation: available evidence and clinical perspectives. J. Cancer Res. Clin. Oncol. 2017; 143: 275-291.
Sysa-Shah P., Tocchetti C.G., Gupta M., Rainer P.P., et al. Bidirectional cross-regulation between ErbB2 and beta-adrenergic signalling pathways. Cardiovasc. Res. 2016; 109: 358-373.
Barron T.I., Connolly R.M., Sharp L., Bennett K., Visvanathan K. Beta-blockers and breast cancer mortality: a population-based study. J. Clin. Oncol. 2011; 29: 2635-2644.
Mei Z., Liang M., Li L., Zhang Y., et al. Effects of statins on cancer mortality and progression: a systematic review and meta-analysis of 95 cohorts including 1,111,407 individuals. Int. J. Cancer 2017; 140: 1068-1081.
Mamas M.A., Sperrin M., Watson M.C., Coutts A., et al. Do patients have worse outcomes in heart failure than in cancer? A primary care-based cohort study with 10-year follow-up in Scotland. Eur. J. Heart Fail. 2017; 19: 1095-1104.
Omersa D., Farkas J., Erzen I., Lainscak M. National trends in heart failure hospitalization rates in Slovenia 2004-2012. Eur. J. Heart Fail. 2016; 18: 1321-1328.
Cramer L., Hildebrandt B., Kung T., Wichmann K., et al. Cardiovascular function and predictors of exercise capacity in patients with colorectal cancer. J. Am. Coll. Cardiol. 2014; 64: 1310-1319.
Farmakis D., Parissis J., Filippatos G. Insights into onco-cardiology: atrial fibrillation in cancer. J. Am. Coll. Cardiol. 2014; 63: 945-953.
Anker M.S., Ebner N., Hildebrandt B., Springer J., et al. Resting heart rate is an independent predictor of death in patients with colorectal, pancreatic, and non-small cell lung cancer: results of a prospective cardiovascular long-term study. Eur. J. Heart Fail. 2016; 18: 1524-1534.
Kravchenko J., Berry M., Arbeev K., et al. Cardiovascular comorbidities and survival of lung cancer patients: Medicare data based analysis. Lung Cancer 2015; 88: 85-93.
Zamorano J.L., Lancellotti P., Rodriguez Munoz D., et al. 2016 ESC Position Paper on cancer treatments and cardiovascular toxicity developed under the auspices of the ESC Committee for Practice Guidelines: The Task Force for cancer treatments and cardiovascular toxicity of the European Society of Cardiology (ESC). Eur. J. Heart Fail. 2017; 19: 9-42.
Bloom M.W., Hamo C.E., Cardinale D., et al. Cancer therapy-related cardiac dysfunction and heart failure: part 1: definitions, pathophysiology, risk factors, and imaging. Circ. Heart Fail. 2016; 9: e002661.
Mercurio V., Pirozzi F., Lazzarini E., et al. Models of heart failure based on the cardiotoxicity of anticancer drugs. J. Card. Fail. 2016; 22: 449-458.
Di Lisi D., Madonna R., Zito C., Bronte E., Badalamenti G., et al. Anticancer therapy-induced vascular toxicity: VEGF inhibition and beyond. Int. J. Cardiol. 2017; 227: 11-17.
Bosco C., Bosnyak Z., Malmberg A., Adolfsson J., Keating N.L., Van Hemelrijck M. Quantifying observational evidence for risk of fatal and nonfatal cardiovascular disease following androgen deprivation therapy for prostate cancer: a meta-analysis. Eur. Urol. 2015; 68: 386-396.
Martin-Merino E., Johansson S., Morris T., Garcia Rodriguez L.A. Androgen deprivation therapy and the risk of coronary heart disease and heart failure in patients with prostate cancer: a nested case-control study in UK primary care. Drug Saf. 2011; 34: 1061-1077.
Boekhout A.H., Gietema J.A., Milojkovic Kerklaan B., van Werkhoven E.D., et al. Angiotensin II-receptor inhibition with candesartan to prevent trastuzumab-related cardiotoxic effects in patients with early breast cancer: a randomized clinical trial. JAMA Oncol. 2016; 2: 1030-1037.
Gulati G., Heck S.L., Ree A.H., Hoffmann P., et al. Prevention of cardiac dysfunction during adjuvant breast cancer therapy (PRADA): a 2×2 factorial, randomized, placebo-controlled, double-blind clinical trial of candesartan and metoprolol. Eur. Heart J. 2016; 37: 1671-1680.
Spallarossa P., Garibaldi S., Altieri P., et al. Carvedilol prevents doxorubicin-induced free radical release and apoptosis in cardiomyocytes in vitro. J. Mol. Cell. Cardiol. 2004; 37: 837-846.
Canepa M., Temporelli P.L., Rossi A., et al. GISSI-HF Investigators. Prevalence and prognostic impact of chronic obstructive pulmonary disease in patients with chronic heart failure: data from the GISSI-HF trial. Cardiology, 2017; 136: 128-137.
Canepa M., Straburzynska-Migaj E., Drozdz J., Fernandez-Vivancos C., Pinilla J.M.G., Nyolczas N., Temporelli P.L., Mebazaa A., Lainscak M., Laroche C., Maggioni A.P., Piepoli M.F., Coats A.J., Ferrari R., Tavazzi L.; ESC-HFA Heart Failure Long-Term Registry Investigators. Characteristics, treatments and 1-year prognosis of hospitalized and ambulatory heart failure patients with chronic obstructive pulmonary disease in the European Society of Cardiology Heart Failure Long-Term Registry. Eur. J. Heart Fail. 2017 Sep 26. https://doi.org/10.1002/ejhf.964.
Ghosh R.K., Ball S., Prasad V., Gupta A. Depression in heart failure: intricate relationship, pathophysiology and most updated evidence of interventions from recent clinical studies. Int. J. Cardiol. 2016; 224: 170-177.
Freedland K.E., Carney R.M., Rich M.W. Cognitive behavior therapy for depression and self-care in heart failure patients: a randomized clinical trial. JAMA Intern. Med. 2015; 175: 1773-1782.
Lancellotti P., Pellikka P.A., Budts W., et al. The clinical use of stress echocardiography in non-ischaemic heart disease: recommendations from the European Association of Cardiovascular Imaging and the American Society of Echocardiography. Eur. Heart J. Cardiovasc. Imaging, 2016; 17: 1191-1229.
Suter T.M., Ewer M.S. Cancer drugs and the heart: importance and management. Eur. Heart J. 2013; 34: 1102-1111.
Lund L.H., Braunschweig F., Benson L., Stahlberg M., et al. Association between demographic, organizational, clinical, and socio-economic characteristics and underutilization of cardiac resynchronization therapy: results from the Swedish Heart Failure Registry. Eur. J. Heart Fail. 2017; 19: 1270-1279.
Lenihan D.J., Stevens P.L., Massey M., Plana J.C., et al. The utility of point-of-care biomarkers to detect cardiotoxicity during anthracycline chemotherapy: a feasibility study. J. Card. Fail. 2016; 22: 433-438.
Schmidinger M., Bergler-Klein J. Therapy management of cardiovascular adverse events in the context of targeted therapy for metastatic renal cell carcinoma. Int. J. Urol. 2012; 19: 796-804.
Viganego F., Singh R., Fradley M.G. Arrhythmias and other electrophysiology issues in cancer patients receiving chemotherapy or radiation. Curr. Cardiol. Rep. 2016; 18: 52.
Lancellotti P., Nkomo V.T., Badano L.P., Bergler-Klein J., et al. European Society of Cardiology Working Groups on Nuclear Cardiology and Cardiac Computed Tomography and Cardiovascular Magnetic Resonance; American Society of Nuclear Cardiology; Society for Cardiovascular Magnetic Resonance; Society of Cardiovascular Computed Tomography. Expert consensus for multi-modality imaging evaluation of cardiovascular complications of radiotherapy in adults: a report from the European Association of Cardiovascular Imaging and the American Society of Echocardiography. Eur. Heart J. Cardiovasc. Imaging, 2013; 14: 721-740.
Gross C.P., McAvay G.J., Guo Z., Tinetti M.E. The impact of chronic illnesses on the use and effectiveness of adjuvant chemotherapy for colon cancer. Cancer, 2007; 109: 2410-2419.
Lother A., Bergemann S., Kowalski J., Huck M., et al. Inhibition of the cardiac myocyte mineralocorticoid receptor ameliorates doxorubicin-induced cardiotoxicity. Cardiovasc. Res. 2018; 114: 282-290.
Santhanakrishnan R., Wang N., Larson M.G., et al. Atrial fibrillation begets heart failure and vice versa: temporal associations and differences in preserved versus reduced ejection fraction. Circulation, 2016; 133: 484-492.
Kirchhof P., Benussi S., Kotecha D., Ahlsson A., et al. 2016 ESC Guidelines for the management of atrial fibrillation developed in collaboration with EACTS. Eur. Heart J. 2016; 37: 2893-2962.
Savarese G., Giugliano R.P., Rosano G.M., et al. Efficacy and safety of novel oral anticoagulants in patients with atrial fibrillation and heart failure: a meta-analysis. JACC Heart Fail. 2016; 4: 870-880.
Farge D., Bounameaux H., Brenner B., et al. International clinical practice guidelines including guidance for direct oral anticoagulants in the treatment and prophylaxis of venous thromboembolism in patients with cancer. Lancet Oncol. 2016; 17: e452-466.
Ruwald A.C., Vinther M., Gislason G.H., et al. The impact of co-morbidity burden on appropriate implantable cardioverter defibrillator therapy and all-cause mortality: insight from Danish nationwide clinical registers. Eur. J. Heart Fail. 2017; 19: 377-386.
Sigurdardottir V., Bjortuft O., Eiskjaer H., Ekmehag B., et al. Long-term follow-up of lung and heart transplant recipients with pre-transplant malignancies. J. Heart Lung Transplant, 2012; 31: 1276-1280.
Feldman D., Pamboukian S.V., Teuteberg J.J., Birks E., et al. International Society for Heart and Lung Transplantation. The 2013 International Society for Heart and Lung Transplantation Guidelines for mechanical circulatory support: executive summary. J. Heart Lung Transplant, 2013; 32: 157-187.
Banner N.R., Bonser R.S., Clark A.L., et al. UK guidelines for referral and assessment of adults for heart transplantation. Heart, 2011; 97: 1520-1527.
Lynce F., Barac A., Tan M.T., Asch F.M., et al. SAFE-HEaRt: rationale and design of a pilot study investigating cardiac safety of HER2 targeted therapy in patients with HER2-positive breast cancer and reduced left ventricular function. Oncologist, 2017; 22: 518-525.